Дев, аждаха и пери являются ведущими антагонистическими мифологическими образами азербайджанского народа. Огромные, сильные, уродливые человекоподобные существа представляются обитателями подземного мира. По представлениям в «Авесте» они живут в трёхкомнатных (В «Авесте» в третьем подземном ярусе) пещерах на дне глубоких колодцев. Подземные пещеры строятся в соответствии с ярусами земли, созданными Ангро-Манью, причём в кольцеобразно-связанной форме. Без пребывания на первом и втором ярусе нельзя попасть в третий ярус или в последний - тёмный мир. Лишь после устранения обитателей двух предыдущих комнат – распространителей «злобных слов», открывается путь в комнату «злобных мыслей», а после его гибели создаётся возможность отправиться к хозяину «злобных поступков». После преодоления этих трёх этапов открывается путь для выхода в Тёмный или Светлый миры. Однако звезда Счастья не может покровительствовать демиургу, устраняющему основных носителей Зла (злобное слово, злобную мысль и злобный поступок). Так как сакральные силы Светлого мира не знают, что происходит в нижнем ярусе, там господствует только Зло. Поэтому каждый шаг попавших в глубокие колодцы должен быть рассчитан. В первую очередь, основное условие, стоящее перед обитателем Земли, состоит в том, чтобы, садясь на одного из двух встреченных в пути баранов, не упустить свой шанс. В противном случае он попадает в колыбель зла – в вечно-тёмный мир Ангро-Манью… Интересно, что в представлениях «Авесты» силы Зла и Добра сражаются только на земле – в Светлом мире. В мифологическом же тексте Белый Баран (проводник Светлого мира) постоянно сражается под землёй с Чёрным бараном (проводником Тёмного мира). Они стараются посадить на себя стоящего на распутье человека, умчать его в мир той силы, которой они служат. Стоящий перед выбором культурный герой должен в мгновение ока отличить белого барана от чёрного и, улучив удобный момент, сесть на Белого Барана. Однако вполне естественно, что в Подземном мире сторонникам Ахура-Мазды не везёт. Житель Светлого с помощью ума, силы и доброжелательности мира побеждает обитающих в трёх пещерах трёх огромных девов и в этом деле ему помогают красавицы из наземного мира. В подземном переходе он одинок, отдалён от бога, поэтому садится на Чёрного Барана. В сущности, это - закономерное явление, опирающееся на зороастрийскую мифологическую систему. Этот мотив, можно сказать, нашёл отражение в большинстве азербайджанских сказок. Наиболее характерным его образцом является записанная в Азербайджане во II половине ХIХ века и опубликованная в русской печати «Сказка о Меликмамеде». Ещё 80 лет назад Ю.В.Чеменземинли писал в своих статьях, что «Сказка о Меликмамеде» с начала до конца замешана на зороастрийских взглядах» [29, 44-48].
В ядре мифологического текста лежат некоторые детали мифа о Йиме из «Авесты». Основа борьбы человека против старости и смерти была заложена в начальных взглядах. В первую очередь, люди искали пути для того, чтобы, демонстрируя высокую нравственность и придерживаясь запретов богов, жить долго и оставаться здоровыми и бодрыми. В стране Йима все люди, творившие добро и избегавшие зла, казались 15-летними. В чистой, тёплой, светлой, плодородной обители Добра росло волшебное дерево Наара, плоды которого омолаживали стариков и делали их пятнадцатилетними. Аналогичным эпизодом начинается и «Сказка о Меликмамеде», где волшебное растение заменяется яблоком, растущим в саду некоего падишаха. Девы – обитатели подземного мира, не желающие мириться с омоложением людей с помощью единственного средства, оставшегося от «золотого периода», раз в год, пользуясь ночной темнотой, приходят в сад и, сорвав необычный плод, уносят его с собой. Лишь младший сын падишаха Меликмамед преследуя их и спустившись в зловонный колодец, продолжает начатую Зороастром борьбу в стране Зла. Здесь указывается, что девы являются поклонниками света, поэтому они похищают красивых девушек земли (символы света) и оставляют около себя. Однако девам не хватает смелости выходить из колодца днём и смотреть на Солнце.
Создавая злые существа в виде человека, Ангро-Манью опасался, что если девы будут иметь сердце (душу), то подчинятся правде, справедливости, увидев красоту, испытают приятные чувства и в итоге объединятся с людьми. По этой причине он помещал душу девов очень далеко от них самих. В «Сказке о Меликмамеде» душа девов тоже находится не в их теле, а совершенно в ином месте. По совету представительниц светлого мира – похищенных девушек, Меликмамед находит спрятанный на верхушке дерева (Бог Зла знает, что сохранить душу под землёй трудно и поэтому прячет её по ночам на деревьях) сосуд, разбивает его и убивает находящуюся в ней птицу и, таким образом, отнимает душу девов. Не случайно, что в «Авесте» девы упоминаются как идолы-божества из прежних верований и их служение только силам Зла особо подчеркивается для того, чтобы люди отступили от старых религий и объединились вокруг Ахура-Мазды. Поэтому часть «Вандидад» священной книги называется «Закон против Даев».
В отличие от зороастрийских взглядов, в азербайджанской эпической традиции к девам имеется двойственное отношение. В некоторых случаях они делают добро. В «Сказке об Ибрагиме» намекается даже на кровное родство героя с девами, это говорит о том, что образ дева попал в азербайджанское поэтическое мышление как остатки предшествовавших зороастризму верований и превратился в элемент художественности.
С идентичным явлением встречаемся и в случае с образом Пери. Они зачастую упоминаются как посланницы бога. В облике птицы (голубя) или животного (джейрана) они опускаются на берега рек и родников. Сняв с себя одежду, превращаются в красивых девушек, голышом купающихся в источниках. Завладев их одеждой, можно достичь исполнения своих желаний, так как они не хотят оставаться голыми и соглашаются исполнить любые желания и даже открыть секреты других. Такие встречи пери-человека проходят без жертв. Но в случае вреда со стороны обитателей земли, пери творят ужасные трагедии. В «Китаби-Деде Коркут» Сары чобан встречается в безлюдном месте с дочерью пери и совершает над ней насилие. В результате на свет рождается жестокий людоед Тепегёз. Он растёт не по дням, а по часам и, несмотря на то, что не испытывает недостатка в пище, это ненормальное существо поедает своих кровных сородичей, становится причиной гибели многих храбрых игидов.
Из этих образов один лишь Аджаха однозначно описывается как виновник бедствий, засухи, голода, болезней. Он всегда обитает у истоков воды вблизи населённых пунктов, перекрывает доступ воде как с земли, так и с неба. В случае, когда обильная вода разделяется на рукава, не вмещаясь в свои берега, у аждахи образуются многочисленные головы (3, 7, 9, 40). Следовательно, доступ к воде закрывается во всех направлениях. Некоторые исследователи ошибочно отмечают наличие множества голов и у девов [38, 180]. Но в таком случае возникает вопрос: если у дева, спящего в подземной пещере, положив голову на колени красивой девушки, несколько голов - 3, 7, 9 или 40, то какую же голову он кладёт ей на колени? Кроме того, в переложенных на письмо образцах азербайджанской устной эпической традиции ничего не говорится о многоголовых девах.
Образы, перекликающиеся с мотивами «Авесты», участвуют и в фольклоре народов Средней Азии и Ирана. Интересно, что азербайджанские девы отличаются от них своим характером, а также большинством сакральных функций. У арабов же, живших в постоянном соседстве с персами, мифологические образы, связанные со злом, обретают форму джинна, шайтана, ифрита. Это говорит о том, что этносы, несущие в себе исторические корни, и суть огнепоклонничества хотя и перешли позднее в исламскую религию, они сохранили в своей генной памяти и первичные традиционные архетипы, совпадающие и перекликающиеся с новой верой.
Таким образом, древние предки сыграли незаменимую роль в создании огнепоклонничества. Даже спустя тысячу лет после принятия ислама, азербайджанцы обращались к некоторым мифологическим образам, создали условия для того, чтобы они оставили глубокие следы в последующей культуре и фольклоре. Нет такого этапа в классической азербайджанской литературе, где не упоминались бы идеи Зороастра или не отводилось бы место зороастрийским мифологическим взглядам.